04.2. Закон противоречия

Один из наиболее известных законов логики — закон противоре­чия. Его сформулировал еще Аристотель, назвав «самым достоверным из всех начал, свободным от всякой предположительности».

Закон говорит о высказываниях, одно из которых отрицает другое, а вместе они составляют логическое противоречие. Например: «Пять — четное число» и «Пять — нечетное число».

Идея, выражаемая законом противоречия, проста: высказывание и его отрицание не могут быть одновременно истинными.

Пусть А обозначает произвольное высказывание, не-А — отрицание этого высказывания. Тогда закон можно представить так: «Неверно, что А и не-А». Неверно, например, что Солнце — звезда и Солнце не являет­ся звездой, что человек — разумное существо и вместе с тем не является разумным, и т. п.

Закон противоречия не раз становился предметом ожесточенных спо­ров. Попытки опровергнуть его чаще всего были связаны с неправильным пониманием логического противоречия. Составляющие его утверждения должны говорить об одном и том же предмете, который рассматривается в одном и том же отношении. Если этого нет, нет и противоречия. Те примеры, которые обычно противопоставляют закону противоречия, не являются подлинными противоречиями и не имеют к нему никакого от­ношения.

Нет противоречия в утверждении: «Осень настала и еще не настала», когда подразумевается, что хотя по календарю уже осень, тепло, как летом.

В оде «Бог» — вдохновенном гимне человеческому разуму — Г. Р. Державин соединяет вместе явно несоединимое:

«.Я телом в прахе истлеваю,

Умом громам повелеваю,

Я царь — я раб, я червь — я бог!»

Но здесь нет противоречия. Точно так же, как нет его в словах песни: «Речка движется и не движется. Песня слышится и не слышится.»

Отношение логики к противоречиям лишено двусмысленности и не­определенности: где есть противоречия, там логика поколеблена.

Никто, пожалуй, не утверждает прямолинейно, что дождь идет и не идет или что трава зеленая и одновременно не зеленая. А если и утверж­дает, то только в переносном смысле. Противоречие вкрадывается в рас­суждение, как правило, в неявном виде. Чаще всего противоречие до­вольно легко обнаружить.

В начале XX в., когда автомобилей стало довольно много, в одном английском графстве было издано распоряжение: если два автомобиля подъезжают одновременно к пересечению дорог под прямым углом, то каждый из них должен ждать, пока не проедет другой. Это распоряжение внутренне противоречиво и потому невыполнимо.

У детей популярны головоломки такого типа: что произойдет, если всесокрушающее пушечное ядро, сметающее на своем пути все, попадет в несокрушимый столб, который нельзя ни повалить, ни сломать? Ясно, что ничего не произойдет: подобная ситуация логически противоречива, а значит, нереальна.

Однажды актер, исполняющий эпизодическую роль слуги, желая хотя бы чуть-чуть удлинить свою реплику, произнес:

— Сеньор, немой явился. и хочет с вами поговорить.

Давая партнеру возможность поправить ошибку, другой актер ответил:

— А вы уверены, что он немой?

— Во всяком случае, он сам так говорит.

Этот «говорящий немой» так же противоречив, как и «знаменитый разбойник, четвертованный на три неравные половины», или как «окруж­ность со многими тупыми углами».

Противоречие может быть и более скрытым.

Такое противоречие является, например, стержнем маленького рас­сказа писателя-юмориста Э. Липиньского: «Жан Марк Натюр, извест­ный французский художник-портретист, долгое время не мог схватить сходство с португальским послом, которого как раз рисовал. Расстроен­ный неудачей, он уже собирался бросить работу, но перспектива высо­кого гонорара склонила его к дальнейшим попыткам добиться сходства. Когда портрет близился к завершению и сходство было уже почти дос­тигнуто, португальский посол покинул Францию, и портрет остался с не - схваченным сходством.

Натюр продал его очень выгодно, но с этого времени решил сначала схватывать сходство и только потом приступать к написанию портрета».

Уловить сходство несуществующего портрета с оригиналом так же невозможно, как невозможно написать портрет, не написав его.

В комедии Козьмы Пруткова «Фантазия» некто Беспардонный на­меревается продать «портрет одного знаменитого незнакомца: очень по­хож.». Здесь ситуация обратная: если оригинал неизвестен, о портрете нельзя сказать, что он похож. Кроме того, о совершенно неизвестном человеке нелепо утверждать, что он знаменит.

Противоречие недопустимо в строгом рассуждении, когда оно смеши­вает истину с ложью. Но, как очевидно из приведенных примеров, в обыч­ной речи у противоречия много разных задач.

Оно может выступать в качестве основы сюжета какого-либо рас­сказа, быть средством достижения особой художественной выразитель­ности и т. д.

Реальное мышление — и тем более художественное — не сводится к одной логичности. В нем важно все: и ясность и неясность, и доказа­тельность и зыбкость, и точное определение и чувственный образ. В нем может оказаться нужным и противоречие, если оно к месту.

Известно, что Н. В. Гоголь очень не жаловал чиновников. В «Мерт­вых душах» они изображены с особым сарказмом. Они «были, более или менее, люди просвещенные: кто читал Карамзина, кто „Москов­ские ведомости", кто даже и совсем ничего не читал». Хороша же про­свещенность, за которой только чтение газеты, а то и вовсе ничего нет!

Испанский писатель XVI—XVII вв. Ф. Кеведо так озаглавил свою са­тиру: «Книга обо всем и еще о многом другом». Его не смутило то, что, если книга охватывает «все», для «многого другого» уже не остается места.

Классической фигурой стилистики, едва ли не ровесницей самой поэзии, является оксюморон — сочетание логически враждующих по­нятий, вместе создающих новое представление. «Пышное природы увя­данье», «свеча темно горит» (А. С. Пушкин), «живой труп» (Л. Н. Тол­стой), «ваш сын прекрасно болен» (В. В. Маяковский) — все это оксю­мороны. А в строках стихотворения А. А. Ахматовой «смотри, ей весело грустить, такой нарядно обнаженной» сразу два оксюморона. Один поэт сказал о Державине: «Он врал правду Екатерине». Без противоречия так хорошо и точно, пожалуй, не скажешь.

Нелогично утверждать одновременно А и не-А. Но каждому хорошо понятно двустишие римского поэта I в. до н. э. Катулла:

«Да! Ненавижу и вместе люблю. — Как возможно, ты спросишь?

Не объясню я. Но так чувствую, смертно томясь».

Вывод из сказанного очевиден. Настаивая на исключении логических противоречий, не следует, однако, всякий раз «поверять алгеброй гармо­нию» и пытаться втиснуть все многообразие противоречий в прокрустово ложе логики.

Логические противоречия недопустимы в науке, но установить, что конкретная теория не содержит их, непросто. То, что в процессе развития и развертывания теории не встречено никаких противоречий, еще не оз­начает, что их в самом деле нет. Научная теория — очень сложная система утверждений. Не всегда противоречие удается обнаружить относительно быстро путем последовательного выведения следствий из ее положений.

Вопрос о непротиворечивости становится яснее, когда теория допус­кает аксиоматическую формулировку, подобно геометрии Евклида или механике Ньютона. Для большинства аксиоматизированных теорий не­противоречивость доказывается без особого труда.

Есть, однако, теория, в случае которой десятилетия упорнейших уси­лий не дали ответа на вопрос, является она непротиворечивой или нет. Это математическая теория множеств, лежащая в основе всей математики.

< Предыдущая		Следующая >